Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству - Сергей Петров

Необходимо отметить, что в течение длительного времени Смоленск подчинялся власти великих князей владимирских. Ещё в 1239 г. Ярослав II выбил из Смоленска литовцев и посадил в нём своего ставленника: «Ярославъ иде Смолиньску на Литву, и Литву победи, и князя ихъ ялъ, а Смольняны оурядивъ князя Всеволода посади на столе, а сам со множеством полона с великою честью отиде в своя си»122. В 1269 г. смоленский князь Глеб Ростиславович участвовал в походе на Новгород Ярослава III. В 1294 г. великий князь Андрей Александрович послал смоленского князя Романа Глебовича (видимо, бывшего его наместником в Новгороде) в поход на шведов. В 1311 г. смоленский князь Дмитрий Романович возглавлял новгородскую рать в походе на емь123. Новгородским князем тогда был великий князь Михаил Ярославич, а Дмитрий, видимо, также был его наместником в Новгороде. Таким образом, признание Смоленском верховной власти Литвы стало прямым вызовом Ивану Калите, который был лично заинтересован в его возвращении в свою сферу влияния. Однако, судя по сообщению летописи о том, что русская рать стояла под Смоленском «немного днеи» и «ничимъ же не врежена бысть», особенно активных действий осаждающие не предпринимали. Вскоре после окончания смоленского похода, 31 марта 1340 г., Иван Данилович скончался «въ чернцехъ и въ скиме»124.

Основное обвинение, которое обычно звучит в адрес Ивана Калиты, заключается в том, что он был послушным проводником татарской политики на Руси. Действительно, в отличие от своего отца и старшего брата он ни разу не выступил против Орды. Однако необходимо иметь в виду, что в период его правления положение резко отличалось от того, что существовало при его предшественниках. В конце XIII в. Золотую Орду раздирала борьба между Ногаем и сарайскими ханами. Это давало антиордынской коалиции русских князей определённую возможность для манёвра. Некоторая неустойчивость политической ситуации сохранялась в Орде и в начале XIV в. Однако в годы правления хана Узбека, на период которого пришлось целиком и правление Ивана Даниловича, Золотая Орда достигла вершины своего могущества. Её военная мощь была несравнима с силами Московского княжества. Узбек проводил активную политику вмешательства во внутренние дела Руси, направленную на ослабление великокняжеской власти путём сталкивания тверских, московских и суздальских князей. Вспомним раздел Великого княжества Владимирского между суздальским и московским князьями в 1328 г. и возвращение тверского стола Александру Михайловичу в 1337 г. с возможностью передачи ему великого княжения.

В подобной ситуации попытки военного противодействия Орде были обречены на поражение. Таких попыток не предпринимал в годы правления Узбека никто из русских князей. Восстание в Твери в 1327 г. вспыхнуло вопреки княжеской воле, а, когда на город двинулись татарские отряды, тверской князь бежал, не оказав никакого сопротивления.

Однако внешняя лояльность Ивана Калиты по отношению к Орде отнюдь не означала признания Москвой естественности или неизбежности её власти. Выше мы уже цитировали два ранних памятника московской письменности, в которых татарское господство над Русью характеризуется крайне отрицательно. Ещё более показательна в этом отношении запись в Евангелии Антониева Сийского монастыря с похвалой Ивану Калите. Запись была сделана в 1339 г. по указанию самого московского князя, принявшего к тому времени монашеский постриг под именем Анании, и является своего рода завещанием, отражающим официальную идеологию правления Калиты. Ввиду чрезвычайной важности этого документа приведём его полностью:

«В лето 6847 инидикта 12 миротворенаго и солнечьного кроуга в 4-е лето висикосное, Жидовь сего и рук въ 1-е лето, епакта 18 лето, въ 5-и каландъ месяца марта, Жидовьскы нисана, написано бысть си еуангелие въ граде Москове на Двину къ Святеи Богородици повелениемь рабомь Божиимь Ананиею черньцемь. О семь бо князи великомь Иване пророкъ Езекий глаголеть: „В последнее время въ запустевший земли на западъ въстанеть цесарь правду любяй, соудъ не по мзде судяй, ни в поношение поганымъ странам. При семь будетъ тишина велья в Роускои земли и въсияеть въ дни его правда“, яко же и бысть при его цесарстве. Хвалить Римьская земля Петра и Павла, Асия Иоана Богословеца, Индийская Фому, Иераполь Филипа, Руская земле первозванаго апостола Андрея, Гречьская земля цесаря Констянтина. Сему благородному князю великому Ивану створшему дела подобна в Рускои земли правоверному цесарю Костянтину. О семь бо песнословьць глаголеть: „Постави, Господи, законодавца над ними, да разоумеють языци, яко человеци суть“. То же рек: „Боже, судъ цесареви дай же правду сынови цесареву“. Сии бо князь великой Иоанн имевше правый суд паче меры. Поминая божественнае писания, исправльния святыхъ и преподобны (хъ) отец, по правиломь монокануньнымъ ревнуя правоверному цесарю Оустияну. В того время благочестию велию восиявши, многимъ святымъ церквамъ съзидаемымъ, оучьнию божественных словесъ от оустъ его яко источникоу велию текущю, напаяющи благочестивыхъ святитель сердца и христолюбивыхъ въ его державе людии. Безбожнымъ ересамъ преставшимъ при его державе, многимъ книгамъ написанымъ его повелениемь, ревнуя правоверному цесарю Гречьскому Мануилу. Любяй святительский санъ, постничьское житье любя и оудержая правоверную святую вероу. Сирымъ в бедахъ помощьникъ, вдовци от насильникъ изимая яко от оустъ лвовъ. Всей Роускои земли поминая велегласно державу его цесарства. Сий бо великий рабъ Божий Анания чернць, поминая его святительскый санъ, горя духовною мыслию къ Богови, хотяй видети вышний Ерусалимъ, поминая душею первыхъ правоверныхъ цесарий, всехъ святыхъ и молитвою прародитель своих. А писали многогрешнии дьяци Мелентий да Прокоша, благословите ихъ, а не клените»125.

Прежде всего, обращает на себя внимание неоднократное косвенное именование Ивана Даниловича цесарем (т.е. царём), преемником греческих императоров Константина, Юстиниана и Мануила. Ввиду того, что царём на Руси тогда именовали также хана Золотой Орды, применение подобного титула к московскому князю и великому князю владимирскому означает фактически провозглашение его независимости от татарской власти и прямого преемства от императоров Второго Рима. Это свидетельствует о том, что идеологическая концепция Руси и конкретно Москвы как Третьего Рима начала складываться уже не позже эпохи Калиты. Однако он, по всей видимости, не был первым великим князем владимирским, именовавшим себя царём. Судя по сообщению Максима Плануды, уже Михаил Ярославич Тверской в своём послании греческому императору Андронику II Палеологу прямо именовал себя «царём Руси» (βασιλευς των Ρως)126.

Михаил также неоднократно прямо или косвенно именуется царём в современных ему памятниках тверской литературы. Так, в «Написании» монаха тверской лавры св. Богородицы Акиндина к тверскому князю (ок. 1311 г.) читаем: «Богомъ съхраненому и благочестивому и благочестия держателю великому князю Михаилу и честному самодержьцю рускаго настолования», и далее: «царь еси, господине княже, въ своеи земли»127. Также и в Повести об убиении Михаила Ярославича в Орде, написанной его духовником игуменом Александром ок. 1319—1320 гг., говорится: «Яко же сей крепкий умомъ и терпеливый душею блаженныи и христолюбивый великий князь Михаило Ярославичь свое царство, уметы вменивъ, остави…»128. В уста одного из людей, собравшихся вокруг тверского князя, приведёенного в оковах на торг, игумен Александр вкладывает слова о его прежней царской власти: «Господине княже, видиши ли, селико множество народа стоятъ, видящи тя в таковой укоризне, а преже тя слышахом царствующаго въ своей земли»129.

Кроме того, Михаил Ярославич первым из великих князей владимирских официально принял титул «великого князя всея Руси»: «В послании к Михаилу константинопольского патриарха Нифонта адресат титуловался „великим князем всея Руси“. К князю Северо-Восточной Руси такой титул прилагался впервые. М. А. Дьяконов полагал, что титул „великий князь всея Руси“ был принят самим Михаилом. Нифонт лишь признавал новый титул русского князя. Точка зрения М. А. Дьяконова может быть отчасти подкреплена указанием на то, что Михаил первый ввел титул „великий князь“ в договорных грамотах с Новгородом Великим. В договорах, заключенных с Новгородом отцом Михаила Ярославом, и в ранних грамотах самого Михаила сохранялся титул „князь“, хотя грамоты были составлены от имени великих князей Владимирских»130. Таким образом, официально принимая на себя титул великого князя всея Руси и неофициально именуя себя царём, Калита следовал по стопам своего тверского предшественника.